Доклад "Святая простота зависти"

Прочитан на "круглом столе " в НИИ Искусствознания 30 октября 2002г.

В России появились новые счастливые люди, особенно много их в Москве. Счастье неофитов состоит из двух частей – во-первых, оно свершилось, во-вторых, оно неполное, ибо полное счастье при зависти невозможно.
И эта вечная неполнота, вечно бегущий перед гончими механический заяц – это, граждане, отдельная новорусская ценность. Ибо «сбыча мечт» в полном объеме, как известно, ведет только к депрессии.
Но и новизна обретения папуасом «домика с часами под железной крышей», как в рассказе Джека Лондона – чувство большое и сильное. Новые русские еще переживают медовый месяц со своей новообретенной собственностью. Как тонко подметила Ирина Аллегрова, стоя на краю своего бассейна: «Я еще не могу поверить, что это все мое». Как может не радовать такая, почти детская свежесть восприятия больших ценностей. Да, именно больших ценностей, а не больших игрушек, владельцы над святым пока не иронизируют, это вам не Дживс и Вустер. Пока – это волшебное средство возможного превращения черного дня, черного квадрата Малевича в зарю невечернюю.
И хотя хранят это счастье за тридевять земель, но и месту обретения оного крохи перепадают. Начав с сакрального «Мама, больше масла, больше этажей, лошадиных сил, длинных ног…», нужное подставить, владельцы перешли к обретению эстетической самости. Самость обрелась быстро и комплексно, для этого оказалось достаточно перевести с английского каталоги товаров и поездить по заграницам. И пока нищий средний класс меняет окна и сантехнику, более талантливые люди замахнулись на имидж высшего света страны Вильяма Шекспира. Мы не говорим тут о совсем людях свободных, которые могут позволить говорить на своем языке нАчать, и одновременно кого-то кончить, ибо их действительно свободных человек 20 и жизнь их, наверное, действительно индивидуальна и будет потом описана российскими Томасманнами. Мы говорим об их подчиненных, о тех 10(?) %, которые считаются сегодня высшим обществом…
Это сегодня началось давно вчера. Моя великая империя стала рушиться не от непосильной рейгановской гонки вооружений 80-х, а гораздо раньше – в конце 50-х, когда подросло поколение, ставшее массово завидовать материальной культуре Главной империи Запада – Америке. Уже заканчивался миф равенства и братства, и мало что можно было ответить на знаменитое: «Если такой умный, то почему такой бедный»?
Омертвевшая идеология могла или оправдывать аскетизм, или пытаться догнать и перегнать Запад на его поле. Делалось и то и другое. Романтики в виде физиков и лириков боролись с «мещанством», клеймили стиляг и скопидомов, и в то же самое время власть обещала через 20 лет коммунизм, где каждому будет дадено по потребностям. Для удовлетворения оных в огромном количестве срочно строились заводы по производству хрусталя (в виде подарочных ваз или люстр) и советской полированной мебели.
Народные желания были огромны, но нравы все же невинны, как и сейчас. Ведь годилась и пластмассовая люстра «Каскад», которая, конечно, не очень того… но все же показывала принадлежность к общему вектору, указывающему на изобилие. У расстрелянных при Хрущеве валютчиков в качестве вещдоков изъяли не только доллары, но и шариковые ручки с плавающими девицами, и зажигалки. И для преступников и для власти страшная притягательность этих фетишей была очевидна. Разницы между народом и руководством не было. И те и другие предпочли вещный мир миру идей. Да ее и не могло быть, ибо «вышли мы все из народа», в том числе и члены Политбюро партии.
Отсутствие веры привело к тому, что общество ничего не смогло противопоставить красивым плодам цивилизации. Мы могли служить стандартным примером для Леви-Стросса. И под прикрытием нарастающей пустоты речей каждый начал приобретать и накапливать, а мода подсказывала – что и где.
И вот постепенно место утекших равенства и братства заняла свобода выбора. И выяснилось, что выбор материального был сделан ой как давно. И в обозримой исторической глыби светского государства большинство стремилось стяжать не духа свята, а приобретать вполне конкретные и осязаемые богачества, величина которых зависела от личного счастья и некоторых других причин.
Но частично, на словах, в конце жизни, у совестливых, у богобоязненных, у знакомых знакомых, «кое-где у нас порой», да в любом русском сердце был уголок нестяжания, бессребреничества и равенства. И это, конечно, как-то вспыхивало – бунтами, хождением в народ, толстовскими опрощениями, что не отменяло владения усадьбами или вожделения оных, но все же мучало.
Все должно повториться и все повторяется. Мы вернулись на круги своя. Мы территорией, верой, ментальностью, генами, историей обречены повторять и догонять. Восприимчивость развилась необычайно. «Это мы придумали Виндоус…». «Накося – выкуси», мог бы сказать Билл Гейтс. Но не говорит. С догоняющими не говорят – им продают продукт, стараясь не раскрывать технологии. А мы во время освоения присвоим это, ибо должны же мы себя за что-то уважать. И продавец идет навстречу нашему самолюбию: «Эй парень, ты достоин этого…» мерседеса, ну, или, по крайней мере, дезодоранта. А кто спорит? Мы, конечно, достойны, мы знаем как мы талантливы, мы просто не в той стране родились, а то б…
В отсутствии традиций жизнь получается короткая и прерывистая. Тут уж некогда думать и изобретать (все равно не японцы и внедрить не сумеем), проще заимствовать и перепродавать. Поэтому велосипед изобретут в Европе, сделают в Китае, раскрутят моду в Америке, а уж мы все это приобретем и радоваться будем, что тоже «как люди» живем.
Бытие заимствуется блоками, с «главной базы». Чего бошку-то ломать, раз главные – значит, умные, пургу гнать не будут. Раз фитнес – то для пользы, и чем больше денег за него, тем большая польза – это вам каждый инструктор скажет. Польза выступает в виде грядущего и отложенного счастья. Сейчас фигура красивая, потом замуж за богатого. Сейчас на мерседесе ездить приятно, потом с тобой контракт выгодный заключат. В продаваемых 2-хуровневых квартирах и 4-хэтажных коттеджах люди стариться не будут, а если все же и состарятся, несмотря на правильное питание, то им приятно будет смотреть на свой бассейн и наслаждаться уважением друзей и родственников.
В этом мире материальных фетишей главное для вещи становится не ее функциональность, а статус. Куда можно засунуть яйцо Фаберже? Что делать с настольным осветительным прибором за 10 тыс у.е.? Включать да включать и любоваться на реакцию коллег и прочих друзей. Паркеровская и гелиевая ручка выполняют одинаково успешно одну и ту же функцию. Часы за 30 рублей и за 30 тыс. долларов показывают одно и то же время. «Вы не должны покупать ботинки меньше чем за 600 долларов», – настаивает глянцевый мужской журнал.
Вечно переходный период не дает времени для рефлексии. Тут надо уровень продаж (а вернее перепродаж) увеличивать, а не философствовать. Конечно, во втором поколении манеры окультурят хапательный рефлекс, но сейчас надо работать, работать, работать. Чтобы наконец заработать на вещи, в которых тебя признают достойным уважения человеком. Которые умные люди на умном Западе сделали… Но, как всегда, всплывает периодически наше русское «а не пошло оно все на …», это если, например, меланхолия, если, например, «кинули» или само не выходит (временно, конечно).
Так что все нормально, язык вот немного непривычен, но ничего – освоим. Благо новое поколение уже на каком-то рашен-карибиен говорит. Потреблять мы научимся, позаглотим их массовую культуру кусками. Осознано переделывать все равно не умеем, это скорее не творческий подход, а случайные мутации. И перестанем завидовать Америке, а будем завидовать сегодняшнему времени, когда потребности наши могли удовлетворяться так легко и естественно. И будет вам, женщина, счастье, ой будет, надо только бассейн купить или пластическую операцию сделать – ну чудо как хорош народ, верящий в обладание и стремящийся к нему.
Бога тут, конечно, нет, и даже стиля нет, для стиля хоть сколько-то времени нужно, зато сколько молодого голодного задора, страсти и огня. Вот и сдерживать себя приходится. Хоть стиль хай-тек и стал преобладающим, но постоянно идет борение русской многокрасочной избыточности с европейским минимализмом. Держится человек, держится, ни одной фитюльки в мерседес не повесит, а потом глядишь, и выстрелит пластиковым садовым гномом. Да и понятно – сколько же вокруг новых желаемых предметов, а Европа, та пусть рефлексирует, скучные они, наевшиеся…
А примеры, носители то бишь – они и в центре Москвы, и за кольцевой дорогой обитают, кто ж их не видел. И что интересно, они уже не ориентируются, как в предыдущие 70 советских лет, на 19-й и начало 20 века, и перестали, как пугачевцы, объявлять себя графьями и князьями да в дворянское собрание ездить. Теперь бы в Ротари-клуб попасть да в Давосе засветиться, глядишь, и тебя признают другом белого западного человека.